Краткий курс истории. Севастопольское восстание Шмидта

Сегодня имя лейтенанта Шмидта известно многим, даже людям с небольшими познаниями в российской . «Дети лейтенанта Шмидта» упоминались в романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок», а сравнительно недавно под этим же названием выступала известная команда КВН из Томска. Дебют «детей» одного из героев первой русской революции пришелся на весну 1906 года, когда по приговору суда Пётр Петрович Шмидт, который стоял во главе матросского мятежа на крейсере «Очаков», был расстрелян. Громкий процесс над революционером, о котором знали все, привлек многочисленных аферистов и мошенников, расцвет которых пришелся на 1920-е годы.

Имя Шмидта сохранилось в истории, но о нем самом знает не так много людей. Прославленный как герой первой русской революции, спустя десятилетия этот человек отошел на периферию истории. Отношение к его личности неоднозначно. Обычно оценка Шмидта напрямую зависит от отношения человека к революционным событиям в России. Для тех людей, кто считает революцию трагедией страны, персонаж этот и отношение к нему чаще негативное, те же, кто полагает, что крушение монархии в России было неизбежностью, относятся к лейтенанту Шмидту как к герою.

Пётр Петрович Шмидт (5 (12) февраля 1867 - 6 (19) марта 1906) - русский военно-морской офицер, революционер, самопровозглашенный командующий Черноморским флотом. Именно Пётр Шмидт возглавил севастопольское восстание 1905 года и захватил власть на крейсере «Очаков». Является единственным морским офицером, который принял участие в революции 1905-1907 года на стороне социалистов-революционеров. Стоит отметить, что лейтенант Шмидт лейтенантом на самом деле на тот момент не был. По сути, это прозвище, которое прочно закрепилось в истории. Его последним флотским званием было капитан 2-го ранга. Не существовавший на тот момент времени чин младшего офицера флота «лейтенант» был выдуман и «присвоен» ему, чтобы поддерживать классовый подход и объяснить переход племянника полного адмирала на сторону революции. По приговору суда Петр Шмидт был расстрелян 110 лет назад, 19 марта 1906 года по новому стилю.

Родился будущий знаменитый, хоть и неудачливый революционер, в семье очень высокого происхождения. Он был шестым ребенком в семье уважаемого дворянина, потомственного морского офицера, контр-адмирала и впоследствии градоначальника Бердянска Петра Петровича Шмидта. Его отец и полный тезка был участником Крымской войны и героем обороны Севастополя. Дядя его был не менее известным человеком, Владимир Петрович Шмидт дослужился до звания полного адмирала (1898 год) и являлся кавалером всех бывших на тот момент в России орденов. Матерью же его была Елена Яковлевна Шмидт (в девичестве фон Вагнер), происходившая из обедневшего, но очень знатного королевского польского рода. В детстве Шмидт зачитывался произведениями Толстого, Короленко и Успенского, изучал латынь и французский язык, играл на скрипке. Еще в юношеские годы от своей матери он унаследовал идеи демократической свободы, которые впоследствии и повлияли на его жизнь.

В 1876 году будущий «красный лейтенант» поступил в Бердянскую мужскую гимназию, которую после его смерти назовут в его честь. В гимназии он проучился до 1880 года, поступив после ее окончания в Петербургское морское училище. После его окончания в 1886 году Петр Шмидт был произведен в мичманы и определен на Балтийский флот. Уже 21 января 1887 года был отправлен в шестимесячный отпуск и переведен на Черноморский флот. Причины отпуска называют разными, по одним источникам он был связан с нервным припадком, по другим - из-за радикальных политических взглядов молодого офицера и частых ссор с личным составом.

Пётр Шмидт среди своих сослуживцев всегда выделялся неординарностью мышления и разносторонними интересами. При этом молодой морской офицер был идеалистом - ему претили жесткие нравы, которые на тот момент были распространены во флоте. «Палочная» дисциплина и избиение низших чинов казались Петру Шмидту чем-то чудовищным и чужеродным. В то же время сам он в отношениях с подчиненными быстро смог обрести славу либерала.

При этом дело было не только лишь в особенностях службы на флоте. Шмидт считал несправедливыми и неправильными сами устои царской России. Так офицеру флота предписывалось очень тщательно выбирать себе спутницу жизни, но Шмидт встретил свою любовь буквально на улице. Он увидел и влюбился в молодую девушку Доминику Павлову. Основной проблемой тут было то, что возлюбленная морского офицера была проституткой, что Шмидта не остановило. Возможно, сказалось и его увлечение творчеством Достоевского. Так или иначе, он решил жениться на девушке и заняться ее перевоспитанием.

Молодые люди обвенчались сразу же, как только он окончил училище. Такой смелый шаг практически ставил крест на его военной карьере, но его это не остановило. В 1889 году у пары родился сын, которого родители назвали Евгением. Именно Евгений и был единственным настоящим сыном «лейтенанта Шмидта». Вместе со своей женой Шмидт прожил 15 лет, после чего их брак распался, но сын остался жить с отцом. Отец же Петра Шмидта его брак так и не принял и не смог понять, вскоре скончавшись (1888 год). После смерти отца шефство над молодым офицером взял Владимир Петрович Шмидт, герой войны, адмирал, а с некоторых пор и сенатор. Ему удалось замять скандал с женитьбой племянника и отправить его служить на канонерскую лодку «Бобр» Сибирской флотилии Тихоокеанской эскадры. Покровительство и связи дядя помогали Петру Шмидту практически до самого Севастопольского восстания в 1905 году.

В 1889 году Шмидт решает уйти с военной службы. Увольняясь со службы, он ссылается на «нервное заболевание». В будущем при каждом конфликте его оппоненты будут делать намеки на его психические проблемы. При этом Пётр Шмидт действительно в 1889 году мог проходить курс лечения в частной лечебнице доктора Савей-Могилевича для нервных и душевнобольных в Москве. Так или иначе, уволившись со службы, он со своей семьей отправился в путешествие по Европе, где увлекся воздухоплаванием. Он даже пытался зарабатывать на жизнь, проводя показательные полеты, однако в одном из них получил травму при приземлении и был вынужден отказаться от своего увлечения.

В 1892 году он снова восстанавливается на военную службу, но его характер, политические взгляды и мировоззрения становились причиной частых конфликтов с консервативно настроенными сослуживцами. В 1898 году после конфликта с командующим Тихоокеанской эскадрой он подал прошение об увольнении в запас. С военной службы Шмидт был уволен, однако не потерял права служить в коммерческом флоте.

Период его жизни с 1898 по 1904 год являлся, скорее всего, наиболее счастливым. В эти годы он служил на кораблях РОПиТ - Российского общества пароходства и торговли. Служба эта была трудной, однако очень хорошо оплачивалась. При этом профессиональными навыками Петра Шмидта работодатели были довольны, а «палочной» дисциплины, которую он просто ненавидел, здесь не было и в помине. С 1901 по 1904 год Шмидт ходил капитаном пассажирских и торговых пароходов «Игорь», «Полезный», «Диана». За годы своей службы в торговом флоте он успел снискать уважение среди подчиненных и матросов. В свободное время он старался учить матросов грамоте и навигации.

12 апреля 1904 года в связи с военным положением, Россия находилась в состоянии войны с Японией, Шмидт был призван из запаса на действительную службу. Его назначали старшим офицером на угольный транспорт «Иртыш», который был приписан ко 2-й Тихоокеанской эскадре. В декабре 1904 года транспорт с грузом угля и обмундирования вышел вдогонку уже ушедшей к Порт-Артуру эскадре. Вторую Тихоокеанскую эскадру ждала трагическая судьба - она почти полностью погибла в Цусимском сражении, однако Пётр Шмидт не принимал в нем участие. В январе 1905 года в Порт-Саиде он был списан с «Иртыша» из-за обострения болезни почек. Проблемы с почками у него начались после травмы, которую он получил, увлекаясь воздухоплаванием.

Пропагандистскую деятельность, которая была направлена в поддержку революции, Шмидт начинает вести летом 1905 года. В начале октября он организует в Севастополе «Союз офицеров - друзей народа», а затем принимает участие в создании «Одесского общества взаимопомощи моряков торгового флота». Ведя пропаганду среди офицеров и матросов, он называл себя внепартийным социалистом. Царский манифест от 17 октября 1905 года, который гарантировал «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов» Пётр Шмидт встречает с неподдельным ликованием. Мечты о новом, более справедливом устройстве российского общества вот-вот должны были осуществиться. 18 октября в Севастополе Шмидт вместе с толпой отправляется к городской тюрьме, требуя освободить политических заключенных. На подступах к тюрьме толпа попадает под огонь правительственных войск: 8 человек было убито, около 50 ранено. Для Шмидта это становится настоящим потрясением.

20 октября на похоронах погибших он произносит клятву, которая в дальнейшем получила известность как «Клятва Шмидта». За произнесенную перед толпой речь, его немедленно арестовали за пропаганду. В этот раз даже его дядя, обладающий обширными связями, не смог помочь своему непутевому племяннику. 7 ноября 1905 года Пётр Шмидт был отправлен в отставку в чине капитана 2-го ранга, судить его за крамольные речи власти не собирались. Еще пребывая под арестом на броненосце «Три Святителя», в ночь на 12 ноября он был избран рабочими Севастополя «пожизненным депутатом Совета», а вскоре под давлением широких общественных масс был отпущен с корабля под подписку о невыезде.

Уже 13 ноября в Севастополе началась всеобщая забастовка, вечером того же дня депутатская комиссия, которая состояла из солдат и матросов, делегированных от разных родов войск, в том числе от 7 кораблей флота, пришла к Петру Шмидту с просьбой возглавить в городе восстание. К такой роли Шмидт готов не был, но, прибыв на крейсер «Очаков», чья команда и была ядром восставших, он быстро оказался вовлечен в настроение моряков. В этот момент Шмидт и принял решение, ставшее главным в его жизни и сохранившим его имя до наших дней, он соглашается стать военным руководителем восстания.

На следующий день, 14 ноября, он объявил себя командующим Черноморским флотом, дав сигнал: «Командую флотом. Шмидт». При этом команде «Очакова» удается освободить часть ранее арестованных матросов с броненосца «Потемкин». Но и власти не сидели, сложа руки, они блокировали мятежный крейсер и призывали его сдаться. 15 ноября над крейсером был поднят красный флаг и корабль принял свой первый и последний бой в этих революционных событиях. На других боевых кораблях Черноморского флота восставшим не удалось взять ситуацию под свой контроль, поэтому «Очаков» остался в одиночестве. Через 1,5 часа боя восстание на нем было подавлено, а Шмидт и другие руководители мятежа арестованы. Восстановление крейсера от последствий этого боя продолжалось более трех лет.

Крейсер "Очаков"

Суд над Петром Шмидтом проходил в закрытом режиме в Очакове. Офицера, присоединившегося к восставшим матросам, обвиняли в том, что он занимался подготовкой мятежа, будучи на действительной военной службе. Суд закончился 20 февраля, Пётр Шмидт, а также трое матросов зачинщиков восстания на «Очакове» были приговорены к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение 6 марта (19 марта по новому стилю) 1906 года. Приговоренных расстреляли на острове Березань. Командовал расстрелом Михаил Ставраки друг детства и сокурсник Шмидта по училищу. Самого Ставраки спустя 17 лет, уже при советской власти, нашли, судили и также расстреляли.

После Февральской революции в 1917 году останки революционера были перезахоронены с воинскими почестями. Приказ о перезахоронении Петра Шмидта отдал адмирал Александр Колчак. В мае того же года военный и морской министр России Александр Керенский возложил на могилу Шмидта Георгиевский крест. При этом беспартийность «лейтенанта Шмидта» сыграла только на руку его славе. После Октябрьской революции того же года Пётр Шмидт остался в рядах самых почитаемых героев революционного движения, пребывая в их числе все годы советской власти.

По материалам из открытых источников

Севастопольское восстание - вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 16 (29) ноября 1905 года.

Предыстория

В октябре 1905 года всероссийская политическая стачка распространилась по всей России. Сложная ситуация складывалась и в Крыму: 10 октября забастовали железнодорожники на станции Джанкой и на Феодосийской железнодорожной линии, остановилась Николаевская железная дорога, 11 октября перестали работать железнодорожники станции Симферополь, 14 октября в Севастополе по Нахимовскому проспекту прошла демонстрация, разогнанная солдатами 50-го пехотного Белостокского полка. 17 октября в Ялте закрылись все учреждения и учебные заведения, магазины и банки. 18 октября в Симферополе забастовали работники типографий и табачных фабрик, служащие почтово-телеграфной конторы, закрылись магазины.

Вечером 18 (31) октября 1905 года в Севастополе был получен текст манифеста 17 октября. Первоначально известие было воспринято в городе положительно, народ ликовал, люди обнимались, поздравляли друг друга. Однако вскоре ситуация изменилась. Около Военно-морского музея собрался стихийный митинг. После митинга его участники вместе с присоединившимся к ним портовыми рабочими, ремесленниками двинулись на демонстрацию по улицам города. Демонстранты, возглавляемые известным в Севастополе народовольцем Н. И. Емельяновым подошла к зданию городской думы, из неё на собрание думы были направлены делегаты. Толпа демонстрантов достигала 8-10 тысяч человек. Под влиянием лозунгов демонстрация переросла в политическую, был разорван портрет Николая II, принято решение следовать к тюрьме для освобождения политических заключенных. Среди прочих, на митинге у тюрьмы выступил лейтенант П. П. Шмидт. По до конца не выясненной причине толпа была разогнана выстрелами 49-го пехотного Брестского полка, при этом погибло 8 и было ранено 50 участников митинга. Вечером того же дня П. П. Шмидт обратился в думу с требованием о наказании виновных в гибели демонстрантов.

Несмотря на то, что в городе практически сразу было объявлено военное положение, среди властных структур наблюдалась некоторая неразбериха. Главный командир Черноморского флота Г. П. Чухнин в это время находился в море вместе с Морским министром А. А. Бирюлевым, градоначальник контр-адмирал А. Спицкий практически самоустранился от ведения дел, комендант крепости генерал-лейтенант В. Неплюев (исполнявший в отсутствие Г. П. Чухнина обязанности генерал-губернатора) также не проявлял особой активности. Таким образом, фактически на несколько дней власть в городе перешла к городской думе и городскому главе А. А. Максимову.

19 октября собралась городская дума, на заседании кроме входящих в состав думы гласных присутствовали «делегаты от народа», среди которыхП. П. Шмидт и И. П. Вороницын. По свидетельству самого Вороницына на заседании присутствовал и только что назначенный товарищем министра внутренних дел князь С. Д. Урусов, который не мог выехать в Петербург в связи забастовками железнодорожников. На заседании было принято решение о создании дружин собственной охраны (народной милиции), которая должна была патрулировать город вместо полиции и армии. В тот же день забастовали Реальное и Техническое училище, закрыта классическая гимназия, торговые и промышленные заведения, проходят митинги. Вечером того же дня с моря возвращается Главный командир Черноморского флота Г. П. Чухнин.

20 октября, состоялись похороны жертв расстрела, собравшие около 10 тысяч демонстрантов. На похоронах П. П. Шмидт также выступил с речью, ставшей известной как «клятва Шмидта»: «Клянемся в том, что мы никогда не уступим никому ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав ». Вечером того же дня Шмидт был арестован, и заключён на флагманский эскадренный броненосец «Три святителя», было возобновлено следствием дело «о потере им казенных денег». Городская дума немедленно заявила ходатайство о его освобождении.

21 октября Чухнин проводит совещание об обстановке в городе и мерах по её нормализации, на котором городской голова Максимов предлагает уступить свой пост уже арестованному П. П. Шмидту. По результатам совещаний адмирал запретил матросам посещать митинги, собрания, распространять и читать преступную литературу, постановление городской думы от 19 октября объявлены недействительными, запрещено публиковать реферат ее чрезвычайного заседания в «Крымском вестнике» (22 октября газета вышла с пустой страницей), была распущена народная милиция, просуществовавшая всего три дня, на улицы Севастополя возвращены полицейские.

22 октября Чухнин удалил войска с улиц города, а уже 24 октября начались волнения в порту, 27 октября забастовали рабочие в портовых мастерских, 30 октября к ним присоединились мастеровые жестяночного цеха, а 31 октября каменщики и штукатуры.

26 октября рабочие Севастополя избрали Шмидта «пожизненным депутатом» Совета, который потребовал немедленного освобождения Шмидта, как их депутата. К нему присоединились участники митинга проходившего 30 октября на Приморском бульваре. 2 ноября из-за ухудшившегося здоровья Шмидта перевели в госпиталь. Утром 3 ноября Шмидт вышел из палаты и увидел, что часовых охранявших его нет, беспрепятственно покинул госпиталь. Шмидту было запрещено появляться на митингах, его увольнение было ускорено и состоялось 7 ноября.

К середине ноября ситуация в городе ухудшилась. 8 ноября на крейсере «Очаков», проходившего приемные испытания перед сдачей в строй проявились первые признаки брожения. В августе на него была назначена команда из 385 матросов, в большинстве своём новобранцев. Кроме того, среди рабочих Сормовского завода, находившихся на крейсере для установки машин имелись несколько человек социал-демократов, проводивших активную агитацию. Кочегарная и машинная команда, собравшаяся на летучий митинг, отказалась повиноваться командиру, предложившему матросам разойтись по своим помещениям. Когда командир стал грозить им наказанием, из толпы раздались возгласы возмущения, послышались даже крики: «Долой командира!». 9 ноября при поднятии флага команда не ответила командиру на его приветствие, а потом, собравшись на нижних шканцах, опять стала кричать: «Долой!». Прибывшему на крейсер военно-морскому прокурору жаловались на грубость командира, на скверную пищу и требовали, чтобы офицеры ежедневно объясняли события и вообще беседовали с командой на политические темы. Весь этот день среди матросов наблюдалось брожение. Особенно выделился машинист Гладков, говоривший с прокурором и руководивший командой. 10 ноября ситуация ухудшилась до того, что командир перестал здороваться с командой.

9 ноября вновь забастовали учащиеся средних учебных заведений Севастополя: реального училища, женской гимназии, мужской прогимназии. 10 ноября после проводов демобилизованных матросов состоялся большой митинг, вылившийся в мощную демонстрацию.

Восстание

11 ноября

11 ноября должны были состояться выборы в Совет рабочих, матросских и солдатских депутатов. В связи с этим планировалось проведение больших митингов у матросских и солдатских казарм. Адмирал Чухнин, чтобы не допустить проведения митинга у флотских казарм, направил туда сводный отряд из матросов флотских экипажей и солдат Белостокского полка, которые заняли выходы из казарм и не выпускали матросов на митинг.

В начавшимся противостоянии матрос К. Петров выстрелил из винтовки в штабс-капитана Штейна, возглавлявшего учебную команду 50-го Белостокского полка, и убил его и в контр-адмирала Писаревского - старшего флагмана дивизии, ранив его. К. Петров был схвачен, но практически сразу освобожден матросами. После этого дежурные офицеры были арестованы, обезоружены и отведены в канцелярию. Утром они были освобождены, но изгнаны из казарм.

К восставшим матросам флотской дивизии присоединились солдаты Брестского полка, крепостной артиллерии, крепостная саперная рота, а также матросы дежурной роты броненосца «Синоп», посланной Чухниным для усмирения восставших.

Вечером 11 ноября Чухнин докладывает Николаю II телеграммой: «Матросы, вероятно, поставят какие-нибудь условия, которым придется подчиниться или распустить флот »

В ночь на 12 ноября был избран первый Севастопольский Совет матросских, солдатских и рабочих депутатов, который возглавил И. Вороницын.

11 ноября «Очаков» вышел в море для пробы башенных орудий, а по возвращению в порт вечером команда узнала о событиях в экипажах.

12 ноября

12 ноября в городе началась всеобщая забастовка. Значительная часть матросов флотской дивизии и часть солдат Брестского полка поддержали восставших.

Утром 12 ноября состоялось первое заседание Севастопольского Совета. К вечеру были выработаны требования восставших: созыв Учредительного собрания, установление 8-часового рабочего дня, освобождение политических заключенных, отмена смертной казни, снятие военного положения, уменьшение срока военной службы. Был создан исполнительный орган Совета - «Матросская комиссия», в которую вошли: Н. Ф. Кассесинов (28-й флотский экипаж), П. К. Кудымовский (28-й флотский экипаж), И. Д. Рыбалка (29-й флотский экипаж), П. И. Фоменко (учебный отряд), М. Ф. Щепетков (учебный отряд) и другие.

В ночь на 13 ноября Брестский полк был выведен из города в лагеря Белостокского полка. Город был объявлен на военном, а крепость на осадном положении.

13 ноября

13 ноября началось восстание на крейсере «Очаков». Офицеры вместе с кондукторами покинули корабль. Восстание возглавили С. П. Частник, Н. Г. Антоненко и А. И. Гладков.

14 ноября

Во второй половине дня 14 ноября на «Очаков» прибыл лейтенант Шмидт, подняв на нём сигнал: «Командую флотом. Шмидт».

15 ноября

В ночь на 15 ноября ударные отряды овладели минным крейсером «Гридень», миноносцем «Свирепый», миноносцами № 265, № 268 и № 270 и несколькими мелкими судами, а в порту захватили некоторое количество оружия. Тогда же к восставшим присоединились экипажи канлодки «Уралец», миноносцев «Заветный», «Зоркий» и учебного корабля «Днестр», минного транспорта «Буг».

Утром на всех восставших кораблях были подняты красные флаги. Чтобы привлечь на сторону восставших всю эскадру, Шмидт обошёл ее на миноносце «Свирепый». Затем «Свирепый» направился к превращенному в тюрьму транспорту «Прут». Вооруженный отряд матросов во главе со Шмидтом освободил находившихся на судне потемкинцев. К восставшим присоединилась команда «Пантелеймона» (бывший «Потёмкин»), но сам броненосец уже не представлял большой военной силы, так как был разоружён еще до начала восстания.

Не получив ответа на ультиматум, верные правительству войска начали обстрел восставших кораблей. Еще до окончания срока ультиматума канонерка «Терец» открыла огонь по катеру с «Очакова» на котором восставшие пытались доставить на «Пантелеймон» замки к орудиям. После начала обстрела миноносец «Свирепый» предпринял отчаянную, но безуспешную попытку атаковать «Ростислав» и «Терец» но попав под перекрестный обстрел был подожжен и выведен из строя. В Южной бухте был затоплен командой минный заградитель «Буг», так же затонул от полученных повреждений миноносец № 270. Из кораблей правительственной эскадры легкие повреждения рангоута получил только крейсер «Память Меркурия». После двухчасового боя восставшие сдались.

Итог

Лейтенант П. П. Шмидт, матросы А. И. Гладков, Н. Г. Антоненко, кондуктор С. П. Частник были приговорены к смертной казни (расстреляны 6.3.1906 на острове Березань), 14 человек - к бессрочной каторге, 103 человека - к каторжным работам, 151 человек направлен в дисциплинарные части, более 1000 человек наказаны без суда.

П. П. Шмидт родился в 1867 году в Одессе. Его отец, герой Севастопольской обороны, командир батареи на Малаховом кургане, умер в звании вице-адмирала. Мать была родом из князей Сквирских. Рано оставшись без матери, которую он горячо любил, Шмидт очень болезненно отнесся ко второму браку отца, посчитав его предательством памяти матери. С юных лет он во всем хотел идти против воли отца. Вопреки отцу, он женился на девушке весьма сомнительной репутации. Тем не менее, Доминика Гавриловна Шмидт оказалась хорошей и любящей женой, и их брак до 1905 года был в общем счастливым. У них родился сын Евгений.

В 1886 году Шмидт закончил Петербургский морской корпус и получил звание мичмана. Однако прослужил он совсем немного. В том же году он добровольно оставил военную службу по состоянию здоровья. (Шмидт страдал эпилептическими припадками). «Болезненное состояние , - писал он в прошении Императору Александру III,- лишает меня возможности продолжать службу Вашему Величеству, а потому прошу уволить меня в отставку».

Позднее Шмидт объяснял свой уход из ВМФ тем, что хотел быть «в рядах пролетариата». Но современники свидетельствовали, что военную службу он изначально не любил, а без моря и кораблей не мог жить. Вскоре, из-за безденежья, благодаря протекции высокопоставленного дяди, Шмидт возвращается на военно-морской флот. Мичмана Шмидта направляют на крейсер «Рюрик». По случайному стечению обстоятельств, именно на этом крейсере в 1906 году эсеры готовили убийство Николая II. На «Рюрике» Шмидт задержался недолго, и вскоре получил назначение на канонерскую лодку «Бобр». Жена всюду следовала за ним. В это время, все больше проявляются психопатические черты характера Шмидта, его болезненное самолюбие, граничащее с неадекватностью реакций. Так, в городе Нагасаки, где «Бобр» имел один из своих стационаров, семья Шмидтов снимала квартиру у одного богатого японца. Как-то раз между японцем и женой Шмидта произошел спор по вопросу условий найма квартиры, в результате которого японец сказал ей несколько резких слов. Она пожаловалась мужу, и тот потребовал от японца извинений, а когда последний отказался их приносить, отправился в русское консульство в Нагасаки и, добившись аудиенции у консула В. Я. Костылева, потребовал уже от него принятия немедленных мер для наказания японца. Костылев сказал Шмидту, что он этого сделать не может, что он направил все материалы дела в японский суд для принятия решения. Тогда Шмидт начал кричать, что велит матросам изловить японца и выпороть его, или сам убьет его на улице из револьвера. «Мичман Шмидт ,- писал консул командиру «Бобра»,- вел себя в присутствии служащих консульства неприлично ».

Началось плавание Шмидта на коммерческих судах. Капитаном, скорее всего, Шмидт был хорошим, так как известно, что адмирал С. О. Макаров предполагал взять его в свою экспедицию к Северному полюсу. Морское дело он страстно любил и знал. В то же время, болезненное самолюбие и амбициозность все время в нем присутствовали. «Да будет вам известно ,- писал он своей знакомой,- что я пользуюсь репутацией лучшего капитана и опытного моряка».

С началом русско-японской войны, Шмидт был призван на воинскую службу и назначен старшим офицером на большой угольный транспорт «Иртыш», который должен был следовать вместе с эскадрой адмирала Рожественнского. За неумелое управление судном Рожественнский посадил Шмидта на 15 суток в каюту под ружье. Вскоре эскадра вышла в направлении Дальнего Востока навстречу Цусиме. Но Шмидт заболел и остался в России. Среди офицеров Шмидта недолюбливали, считали либералом.

Однако либеральные воззрения еще не означали того, что Шмидт был готов на участие в антигосударственном мятеже. То, что все-таки это произошло, свидетельствует о том, что Шмидт каким-то образом, еще до событий на «Очакове», связался с революционным подпольем.

Хотя из этих путанных слов Шмидта трудно выяснить, где в них правда, а где желаемое выдается за действительное, но тот факт, что его поддерживали революционные организации Севастополя, что о его существовании знал сам Ленин, что Шмидт знал о «морозовских миллионах», говорит о том, что за спиной Шмидта, действительно, стояли реальные организации. Поэтому, думается, что не случайно Шмидт оказался на мятежном крейсере «Очаков».

«Очаков» вернулся с учебного плавания 14 ноября 1905 года. Команда была уже не спокойной и известные своей революционностью матросы Гладков, Чураев и Декунин волновали ее вопросами установления в России народовластия. По возвращении «Очакова» в Севастополь, волнения среди команды еще более усилилось, так как до нее дошли слухи о возмущении севастопольского гарнизона. Капитан II-го ранга Писаревский, с целью ослабить это волнение, собрал матросов после ужина и стал им читать о героях русско-японской войны. Однако команда слушала его плохо. Тем не менее, ночь прошла спокойно. 12-го ноября на мачте в дивизии подняли позывные «Очакова» и сигнал: «прислать депутатов», то есть революционеры из взбунтовавшихся воинских частей требовали от «очаковцев» присоединиться к ним, прислав своих депутатов. Это очень сильно взволновало команду, которая по-своему истолковала этот сигнал, решив, что с матросами флотской дивизии чинят расправу. Команда потребовала направить де

Гладков и Декунин переговорили с матросами, узнали их требования и, убедившись, что ничего плохого с ними не происходит, вернулись на крейсер.

Команда стала успокаиваться, но часть матросов продолжали ее волновать, требуя немедленного исполнения требований. Матрос Чураев прямо заявил лейтенанту Винокурову, что он убежденный социалист и что на флоте много таких, как он. В 17 часов был получен приказ командира: «Кто не колеблясь стоит за Царя, пусть остается на корабле. Кто не желает иметь Его или сомневается, то те могут сойти на берег».

Этот приказ был объявлен утром 13-го ноября после поднятия флага. На вопрос капитана II-го ранга Соколовского: «Кто за Царя?», команда ответила: «все!», а на приказ выйти вперед тем, кто за мятеж, не вышел ни один человек. Тем не менее, глухое волнение среди команды продолжалось. В то же время на «Очаков» с другого корабля эскадры приехал офицер, который сказал, что если «Очаков» еще раз ответит на сигналы мятежников из гарнизона, то по нему будут стрелять. На это матрос Чураев ответил: «Ну что ж, пусть стреляют».

Матросы решили продолжить сноситься с берегом. Около 14 часов 13-го ноября, на «Очаков» приехали с берега два депутата. Командир «Очакова» попытался не дать им встретиться с матросами. но команда его не слушала. Депутаты сказали матросам, что на стороне восстания весь Брестский полк, крепостная артиллерия, Белостокский полк и другие воинские подразделения. Это было сильным преувеличением, но оно на команду подействовало. Депутаты сказали матросам, что они должны поддержать восставших. Команда ответила утвердительно. Тогда офицеры решили покинуть крейсер, что они и сделали, переехав на крейсер «Ростислав». После спуска флага, на «Очаков» приехал капитан I-го ранга Сапсай с флаг-офицером. Сапсай держал перед командой «Очакова» речь, убеждая ее прекратить мятеж. В конце речи Сапсай потребовал, что бы те, «кто хочет служить верой и правдой Государю Императору вышли вперед ». Вновь, как и в первый раз, вперед вышла вся команда. Тогда Сапсай потребовал, чтобы были выданы те, кто не хочет служить дальше. Команда ответила, что служить хотят все. Но в то же время, кто-то из команды спросил: «А как наши требования?» Сапсай ответил, что они будут направлены в Петербург и там рассмотрены. Матросы просили Сапсая, чтобы офицеры вернулись на крейсер. Сапсай сказал, что офицеры вернуться только в том случае, если команда даст честное слово не участвовать в мятеже и слушаться своих офицеров. Матросы обещали. Окрыленный Сапсай поехал на «Ростислав» и сказал офицерам, что они могут возвращаться. Офицеры вернулись и потребовали от матросов сдать бойки от орудий. Команда уже хотела вернуть бойки, когда какой-то человек отчаянно крикнул: «Оружия не отдавать - ловушка!». Матросы отказались отдавать бойки, и офицеры вновь уехали на «Ростислав».

Тем временем, офицеры, надеясь успокоить команды эскадры, решили направить со всех ее кораблей депутатов в мятежный Севастополь. Это было безусловной ошибкой, так как свидетельствовало о слабости офицеров, которые как бы разрешали начать переговоры с бунтовщиками. В 8 часов утра 14-го ноября депутаты вышли на пристань. Но перед тем, как идти в гарнизон, они решили сначала пойти к Шмидту, чтобы спросить у него совета. Этот момент чрезвычайно интересен: кто-то таким образом умело пропагандировал Шмидта, иначе трудно объяснить почему матросы пошли именно к нему за советом?

Депутаты отправились на квартиру Шмидта. Тот встретил их очень приветливо. Прочитав требования матросов, Шмидт разразился длинной речью с критикой существующего в России государственного строя, говорил о необходимости Учредительного собрания, в противном случае Россия погибнет. Таким образом, он умело подменил наивные и, в целом, не существенные требования матросов, политической программой революционных партий. К тому же Шмидт заявил, что он - социалист и что надо искать офицеров, симпатизирующих революции, из них выбрать командиров, а остальных арестовать. Когда все команды примкнут к восстанию, он возглавит флот и пошлет Государю Императору телеграмму, в которой объявит, что флот перешел на сторону революции. Однако как только депутаты ушли от него, Шмидт, переодевшись в форму капитана II-го ранга, поехал на «Очаков» и заявил команде: «Я приехал к вам, так как офицеры от вас съехали и поэтому вступаю в командование вами, а также всем Черноморским флотом. Завтра я подпишу об этом сигнал. Москва и весь русский народ со мною согласны. Одесса и Ялта дадут нам все необходимое для всего флота, который завтра примкнет к нам, а также крепость и войска, по условному сигналу подъемом красного флага, который я подыму завтра в 8 часов утра». Команда покрыла речь Шмидта громовым «ура!»

Трудно сказать, верил ли сам Шмидт в то, что говорил. Скорее всего он об этом не думал, а действовал под впечатлением момента. В очерке Ф. Зинько о Шмидте говорится: «Экзальтированный, пораженный величием открывающихся перед ним целей, Шмидт не столько руководил событиями, сколько вдохновлялся ими ».

Но несмотря на экзальтацию, Шмидт явил себя как расчетливый, хитрый и двоедушный человек. Когда на крейсер прибыл капитан II-го ранга Данилевский, Шмидт принял его в капитанской каюте и сказал, что он прибыл на крейсер с целью повлиять на команду, что главная его задача успокоить ее и вернуть крейсер в нормально состояние. Шмидт заявил, также что считает пропаганду в военное время очень опасной. Данилевский вернулся на «Ростислав» в полной уверенности, что «Очаков» в надежных руках.

Однако уже в 18 00 в гарнизоне состоялось заседание депутатов, на котором выступил Шмидт. Шмидт вновь заявил, что он социалист по убеждениям, что нужно требовать созыва Учредительного собрания. Он призвал ко всеобщему восстанию в армии и на флоте. Далее Шмидт сказал, что необходимо захватить «Ростислав». Для этого он предложил следующий план: он, Шмидт, пробравшись на «Ростислав», арестует адмирала, затем от его имени даст команду всем офицерам собраться в адмиральской каюте, где также их всех арестует.

Тем временем, на сторону восстания перешли контр-миноносец «Свирепый» и три номерных миноносца, которые были отведены в подчинение Шмидту, который вечером вернулся на «Очаков», захватив с собой своего 16-летнего сына Евгения. Около 6-ти часов утра на «Очаков» были привезены арестованные в гарнизоне офицеры с крейсера «Гридень» и миноносца «Заветный». Эти офицеры поехали в гарнизон за провизией, где и были схвачены мятежниками. Среди них был также генерал-майор Сапецкий. Шмидт приказал разместить арестованных по каютам. Затем по его приказу был захвачен пассажирский пароход «Пушкин». Шмидт распорядился всех пассажиров собрать на палубе «Очакова», что и было сделано. На восходе солнца он в присутствии команды и захваченных пассажиров, поднял над «Очаковом» красный флаг. При этом, Шмидт дал сигнал: «Командую флотом - Шмидт». Интересно, что во время поднятия красного флага, оркестр играл «Боже, Царя храни!». Этим он хотел привлечь на свою сторону другие суда эскадры, успокоить офицеров и матросов других кораблей, убедив их, что он не мятежник. Однако те безразлично отнеслись к этому сигналу.

Увидев, что на других судах не подымаются красные флаги, Шмидт отправился на миноносец «Свирепый» и стал в рупор призывать матросов других судов переходить на его сторону, так как «с ним Бог, Царь и весь русский народ». Ответом ему было гробовое молчание остальных судов.

Тогда Шмидт с группой вооруженных матросов прибыл на транспорт «Прут», где содержались арестованные моряки с броненосца «Потемкина». Офицер «Прута» принял Шмидта и его людей за караул, прибывший забрать очередную партию заключенных. Войдя на судно, Шмидт немедленно арестовал офицера и освободил заключенных, доставив их всех на «Очаков», где их встретили криками «ура!» В этот момент на «Очаков» прибыли ничего не подозревающие офицеры: командир «Прута» капитан I-го ранга Радецкий и сопровождающие его лица. Их немедленно арестовали и разместили по каютам.

Тем временем, Шмидт все больше убеждался в провале своих планов. Когда он следовал с «Прута» на «Очаков», ему кричали со «Свирепого»: «Мы служим Царю и Отечеству, а ты, разбойник, заставляешь себе служить!»

Шмидт приказал отпустить пассажиров с «Пушкина», так как они ему были больше не нужны. К его удивлению, двое из них, студенты, отказались покидать корабль и примкнули к восстанию.

Убедившись, что мятеж не получает поддержки со стороны остальных судов, Шмидт сбросил маску и принялся действовать как заправский террорист и революционер: «Я имею много пленных офицеров, то есть заложников », - послал он сигнал всем судам. Ответа вновь не последовало. Тогда Шмидт решил захватить броненосец «Пантелеймон», бывший «Потемкин», что ему и удалось сделать. Арестовав всех офицеров, он выступил перед ними с речью: «Здесь, - говорил он, - в Севастополе, собраны лучшие революционные силы. Меня поддерживает весь свет. (…) Ялта даром снабжает меня провизией. Ни одна из обещанных свобод не осуществлена до сих пор. Государственная Дума - это пощечина для нас. Теперь я решил действовать, опираясь на войска, флот и крепость, которые мне все верны. Я потребую от Царя немедленного созыва Учредительного собрания. В случае отказа, я отрежу Крым, пошлю своих саперов построить батареи на Перекопском перешейке, и тогда, опираясь на Россию, которая меня поддержит всеобщей забастовкой, буду требовать, просить я уже устал, выполнение условий от Царя. Крымский полуостров образует за это время республику, в которой я буду президентом и командующим Черноморским флотом. Царь мне нужен потому, что без него темная масса за мной не пойдет. Мне мешают казаки, поэтому я объявил, что за каждый удар нагайкой я буду вешать по очереди одного из вас, и моих заложников, которых у меня до ста человек. Когда казаки мне будут выданы, то я заключу их в трюме «Очакова», «Прута» и «Днестра» и отвезу в Одессу, где будет устроен народный праздник. Казаки будут выставлены у позорного столба и каждый сможет высказывать им в лицо всю гнусность их поведения. В матросские требования я включил экономические нужды, так как знал, что без этого они за мной не пойдут, но я и депутаты матросы смеялись над ними. Для меня единственная цель - требования политические».

Здесь Шмидт как всегда выдает желаемое за действительное. Ни о какой сколько-нибудь существенной помощи мятежникам ни со стороны Ялты, ни со стороны Крыма, а тем более всей России и «всего света», речи не шло. Наоборот, к Севастополю двигался генерал Меллер-Закомельский с верными частями, остальные корабли Черноморской эскадры сохраняли полную верность правительству. Шмидт не мог не понимать, что часы его иллюзорной власти неминуемо сочтены. И он шел ва-банк, фантазируя о республике, отделении Крыма, своем президентстве и так далее. Скорее он убеждал в своем могуществе не пленных офицеров, а самого себя. Его мысли принимают порой болезненно-горячечный оборот: «Я буду требовать, просить я уже устал, выполнения условий от Царя…». У кого и что просил когда-либо Шмидт? Но главное в этих словах другое: Царь, унижено выполняющий условия Шмидта, - вот о чем мечтал первый «красный адмирал»!

Но не надо думать, что Шмидт был невменяем и действовал в полубреду. Нет, его методы и тактика абсолютно продуманы: вешать заложников, своих товарищей офицеров, прикрываясь матросами для своих амбициозных целей, обманывать их, смеяться над их наивностью и доверчивостью, подставлять их во имя своей гордыни под преступление, за которое грозила смертная казнь, планировать расправы над казаками - все это хорошо знакомые методы и тактика террористов всех времен и народов, и Шмидт действовал как террорист.

Но как и всякий террорист, как бы удачлив он ни был, Шмидт был обречен. Положение его ухудшалось с каждой минутой. В Севастополь вошел генерал Меллер-Закомельский, который быстро покончил с мятежом. Береговая артиллерия севастопольской крепости открыла огонь по «Очакову», который вместе с присоединившимися к нему «Свирепым», «Прутом» и «Пантелеймоном», был окружен верными Царю кораблями. По мятежным кораблям изо всех орудий был открыт ураганный огонь. «Свирепый» пытался отвечать ответным огнем, но он был подавлен, и корабль потерял управление. Команда «Свирепого» бросилась в воду. «Прут» и «Пантелеймон» после первых же выстрелов спустили красные флаги.

Между тем на «Очакове» Шмидт полностью утратил хладнокровие. Он кричал, что перевешает всех офицеров, если не прекратится огонь. Потом сказал: «иду принимать смерть». Но в этот момент по «Очакову» стали бить все башенные орудия «Ростислава», «Терца» и «Памяти Азова», а также береговая артиллерия крепости. Команда «Очакова» бросилась в воду. Одним из первых бежал лейтенант Шмидт. Это было вызвано не его трусостью: просто, как и всякий революционер, он счел нецелесообразным принимать «глупую» смерть на обреченном крейсере. Его и его сына, подобрал миноносец №270. Через несколько минут, посланный с «Ростислава» катер доставил Шмидта на броненосец. «Очаков» поднял белый флаг.

Шмидта и его подельщиков судил черноморский военно-морской суд под председательством адмирала Чухнина, который в марте 1906 года приговорил Шмидта к смертной казни через повешение, которое потом было заменено расстрелом. Матросов Гладкова, Частника и Антоненко суд приговорил к расстрелу. 6 марта 1906 года приговоры были приведены в исполнение.

Выступая на суде Шмидт сказал: «Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения пережитых лет. А впереди я вижу молодую, обновленную, счастливую Россию».

Насчет первого Шмидт был абсолютно прав: за его спиной остались страдания людей и потрясения. Но что касается «молодой, обновленной и счастливой России», то Шмидту не суждено было узнать, как глубоко он ошибался. Через 10 лет после расстрела Шмидта, его сын, молодой юнкер Е. П. Шмидт, добровольцем ушел на фронт и геройски воевал «За Веру, Царя и Отечество». В 1917 году он категорически не принял Октябрьский переворот и ушел в Белую армию. Прошел весь ее путь от Добровольческой армии до крымской эпопеи барона Врангеля. В 1921 году пароход увез Евгения Шмидта за границу от севастопольской пристани, с тех мест, где в 1905 году его отец помогал тем, кто сейчас поработил его Родину и гнал его самого на чужбину. «За что ты погиб, отец? РГА ВМФ, ф. 11025, о.2, д.40.

РГА ВМФ, ф. 1025, о.2, д. 40.

РГА ВМФ. Ф. 1025, о. 2, д. 40.

«Корабли-герои», с. 96.

«Красный адмирал»

В соответствии с программой возрождения Черноморского военно-морского флота (1895 г.) в России стали строить однотипные бронепалубные крейсеры по нескольким проектам.

Одним из лучших проектов , по единодушному мнению специалистов, считались проекты крейсеров типа Богатырь. Головной корабль серии Богатырь был построен в Германии в 1902 г. В Петербурге, Николаеве и Севастополе были заложены однотипные крейсеры. Наибольшую известность приобрел Очаков , построенный на Казенной верфи г. Севастополя инженером Н. Янковским.

От других проектов и, в частности, от проекта крейсеров типа Аврора корабли типа Богатырь отличались прежде всего более высокой скоростью - 23 уз и количеством орудий главного калибра (двенадцать 152-мм орудий против восьми на крейсерах типа Аврора).

Главные размерения, м. . . 132,Зх16,6x6,3

Т........................ 6 645

Мощность главных двигателей

л. с............................................. 19 500

Скорость, уз............................... 22,7

Чел............................... 570

Мощность паровых машин тройного расширения составляла 19 500 л. с. На Очакове было 16 паровых котлов. Корабль имел три трубы и два гребных винта. Толщина броневой защиты палубы составляла 38 мм, с 75-миллиметровыми скосами.

Орудия главного калибра располагались по два ствола в двух концевых башнях, защищенных 125-миллиметровой броней, а крайние бортовые орудия главного калибра были помещены в казематы, толщина брони которых составляла 78 мм. Кроме того, крейсер был вооружен двенадцатью 75-мм орудиями, двенадцатью орудиями меньшего калибра, а также шестью . Экипаж корабля состоял из 570 человек, в том числе 23 офицера.

Очаков спустили на воду осенью 1902 г. Начались будни достройки корабля на плаву. Работы велись медленно и тянулись до ноября 1905 г.

Время было особенное: приближался период наибольшего подъема Первой русской революции 1905 г. (декабрь 1905 г.). Революционное движение охватило всю страну. Только что прошла Октябрьская всероссийская политическая стачка . Напуганный размахом революционной борьбы царь опубликовал 17 октября 1905 г. манифест «Об усовершенствовании государственного порядка» , в котором он обещал «даровать» народу «незыблемые основы гражданской свободы», неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний и союзов.

манифест - это вынужденный ход царского правительства, и призывали народ к продолжению всеобщей забастовки, к подготовке всенародного вооруженного восстания.

События продолжали развиваться. Ширилось стачечное движение, революционные волнения охватили все слои трудового населения России. Революционное движение стало развиваться в царской армии и военно-морском флоте. Стихийные выступления солдат и матросов произошли в Кронштадте и Владивостоке, в Киеве и в

Туркестанском военном округе, но наиболее сильным, ярким, существенно повлиявшим на последующий ход событий, было знаменитое ноябрьское вооруженное восстание 1905 г. в Севастополе.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как из Румынии перегнали в Россию революционный Потемкин и переименовали его вПантелеймон , и снова восстали матросы на кораблях Черноморского флота Прут, Георгий Победоносец и некоторых других. Царское правительство жестоко покарало повстанцев. 25 августа 46 были казнены руководители восстания на корабле Прут , 3 сентября - руководители восстания наГеоргии Победоносце . Десятки матросов были отправлены на каторгу, сотни брошены в плавучие тюрьмы, стоявшие в Севастопольской бухте.

Однако кровавые репрессии не могли остановить революционного движения матросов, а также солдат Севастопольского гарнизона и портовых рабочих. Назревали новые революционные бои, которые вылились в ноябрьское вооруженное восстание в Севастополе , и в этом восстании нетрудно видеть развитие революционных июньских событий на Черном море.

Среди руководителей ноябрьского восстания были матросы, члены военной организации РСДРП, участвовавшие в подготовке июньского восстания: А. И. Гладков, Р. В. Докукин, В. И. Карнаухов-Краухов и др. И сам план нового одновременного общего восстания полностью совпадал с планом, разработанным «матросской Централкой» перед революционным выступлением Потемкина .

Революционное движение среди матросов, солдат и рабочих усиливалось. Этого не могли не видеть военно-морские власти Черноморского флота. Вице-адмирал Г. П. Чухнин докладывал морскому министру:

«Настроение в командах ненадежное, появились признаки его на Очакове, Пантелеймоне и в дивизии... Ожидаю бунта, нужны крайние меры» (ЦГВИА, ф. 400, д. 21, л. 158).

Но произошло следующее. Так же, как и в июне, план одновременного общего восстания был нарушен стихийным выступлением моряков и солдат.

Поскольку революционные волнения в Севастополе усилились, члены военной организации РСДРП решили 11 ноября вечером устроить митинг, на котором хотели предостеречь солдат и матросов от преждевременного выступления и убедить их лучше подготовиться к восстанию.

Об этом стало известно военно-морским властям, и контр-адмирал С. П. Писаревский решил пойти на провокацию. Он поручил роте матросов дать залп по солдатам учебной команды, которой командовал штабс-капитан Штейн. Далее по сценарию Штейн должен был крикнуть солдатам: «В ружье, в нас стреляют!»-и приказать им открыть огонь по участникам митинга.

Этот разговор случайно услышал молодой матрос из боевой роты. Он застрелил Штейна и ранил С. П. Писаревского. Так стихийно началось знаменитое ноябрьское вооруженное восстание, которое явилось предвестником декабрьского вооруженного выступления в Москве , когда революция 1905 г. достигла наивысшей точки.

В это время Очаков находился в море, куда он вышел 11 ноября для пробы башенных орудий. На его борту 300 рабочих заканчивали достройку корабля. Со стрельб Очаков вернулся в Севастополь в 3 ч дня, когда город уже был охвачен восстанием, и командир приказал никого на берег не отпускать.

За несколько дней до этого 8 ноября на крейсере возник конфликт между матросами и офицерами. Матросы машинной и кочегарной команд требовали улучшения тяжелых условий труда, протестовали против грубости командиров и заявили, что до тех пор, пока не сменят командира капитана II ранга Глизяна и не удовлетворят их требования, они не будут нести службу.

На следующий день матросы, заступившие на вахту, отказались отвечать на приветствие командира. Тогда на Очаков прибыл военно-морской прокурор полковник А. И. Крамаревский, и на его расспросы член корабельной социал-демократической организации машинист А. И. Гладков от имени команды высказал жалобу на грубость командира и плохую пищу.

Когда очаковцы, возвратившись со стрельб 11 ноября, узнали, что в городе началось восстание, волнения на крейсере усилились. Офицеры, выполняя приказ

командования, привели корабельные орудия в небоеспособное состояние, выпустив из компрессоров масло, но матросы потребовали снова залить его, что и было сделано.

На следующее утро на мачте казарм флотской дивизии появились позывные Очакова и сигнал: «Прислать депутатов в казармы». Несмотря на сопротивление командного состава, моряки выбрали депутатами А. И. Гладкова и Р. В. Докукина, и те отправились в казармы.

Вернувшись на корабль, депутаты рассказали о событиях на берегу: об аресте коменданта крепости и командира одной из пехотных дивизий, о митингах и демонстрациях, происходящих в городе. Тут же были зачитаны программные требования, разработанные советом военной организации РСДРП:

1) немедленный созыв Учредительного собрания на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования;

2) введение 8-часового рабочего дня;

3) освобождение политических заключенных;

4) снятие военного положения;

5) вежливое обращение офицеров с нижними чинами;

6) увеличение жалования матросам;

7) уменьшение срока военной службы и т. д.

Узнав, что экипаж Очакова выходит из повиновения, Г. П. Чухнин приказал командиру корабля написать рапорт об увольнении, но моряки Очакова уже примкнули к восстанию. Новый командир М. Скаловский вместе с офицерами под свист и улюлюкание матросов съехали на флагманский броненосец Ростислав . На крейсере Очаков началось восстание.

Чухнин приказал вывести все корабли в море, чтобы удержать экипажи от восстания, а Очаков и Пантелеймон по возможности взорвать.

На следующий день, 14 ноября депутаты с кораблей обратились к морскому офицеру лейтенанту П. П. Шмидту с предложением принять командование крейсером Очаков , а потом и всеми кораблями, которые перейдут на сторону революции.

Что за человек был П. П. Шмидт и почему именно к нему обратились матросы и солдаты в решительный час?

Петр Петрович Шмидт (1867-1906) не принадлежал ни к какой политической партии, но был убежденным революционным демократом, и революционные матросы доверяли ему. В октябре-ноябре 1905 г. П. П. Шмидта знали все революционные матросы, солдаты и рабочие Севастополя: его яркие, искренние речи на митингах и демонстрациях запоминались надолго. П. П. Шмидт был избран пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих депутатов. В октябре П. П. Шмидт был арестован, но освобожден по требованию революционных масс Севастополя.

П. П. Шмидт был замечательным капитаном - умелым, знающим, доброжелательным, и попасть к нему на судно считалось большой честью и удачей.

В 1904 г., когда началась война с Японией, П. Г1. Шмидта призвали в военно-морской флот и назначили на транспорт Иртыш , который в составе Второй Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского следовал на восток. Но Шмидту не довелось стать участником Цусимского боя : в Порт-Саиде его списали по болезни, а когда он выздоровел, то был назначен командиром миноносца № 253 , входившего в состав Черноморской эскадры.

Вот несколько примеров, характеризующих П. П. Шмидта как умелого навигатора и волевого человека.

1903 год. Шмидт - капитан океанского транспорта Диана водоизмещением 800 т. По вине штурмана пароход ноябрьской ночью сел на камни у острова Мен. Начался беспорядок. И тут раздался тихий, но твердый голос Шмидта. Сила его влияния на команду была необыкновенной. Все успокоились. Порядок был восстановлен, экипаж стал работать четко и организованно. Люди знали, что капитану можно верить.

На третий день пароход оказался в опасном положении, и Шмидт приказал покинуть судно. Были спущены шлюпки, все находившиеся на борту без паники заняли места и благополучно достигли берега.

Сам же Шмидт остался на пароходе и пробыл на нем 16, суток, пока 14 декабря Диану не сняли с камней. Возвратясь домой, он употребил все свое влияние и энергию, чтобы защитить проштрафившегося штурмана, заявив: «Я капитан - значит, я один и виновен».

1904 г. Шмидт - старший офицер на транспорте Иртыш . Корабль стоял в порту Либава, когда был получен приказ немедленно сняться с якоря и следовать в Ревель на императорский смотр. Иртыш выводили два буксира. Нужно было сделать крутой поворот. Стали разворачиваться, но этот маневр был выполнен настолько неудачно, что в результате сильного порыва ветра буксирный трос лопнул, и транспорт понесло на берег. Начальник порта, командовавший буксирами, растерялся. Командир

Иртыша тоже. И тогда старший офицер П. П. Шмидт перевел обе ручки машинного телеграфа, и обе паровые машины отработали «Полный назад». Затем спокойным, уверенным голосом он начал отдавать приказания, исправляя ошибку маневра. Через несколько минут корабль остановился, - опасность миновала.

1904 год. Транспорт Иртыш стоит в Либаве. Получен приказ срочно принять уголь для эскадры вице-адмирала Рожественского и через три дня выйти в Порт-Саид.

Измученные матросы работали дни и ночи, но погрузить за трое суток 8000 т угля было немыслимо. И тогда командир на исходе третьего дня приказывает своему старшему офицеру Шмидту прекратить погрузку и создать видимость того, что судно загружено, - заполнить цистерны двойного дна забортной водой.

И случилось невероятное. Образцовый лейтенант Шмидт... отказывается выполнить приказ: эскадра ждет не морскую воду, а уголь. И уголь был принят полностью - все 8000 т, и только после этого судно отошло от причала.

18 октября 1905 г. Севастополь. Первый день после опубликования царского манифеста 17 октября 1905 г. У тюрьмы - огромный митинг. И вдруг по безоружной толпе царские солдаты открывают огонь. Восемь человек убито, много ранено. 20 октября на похоронах убитых с горячей речью выступает лейтенант П. П. Шмидт, только что выбранный депутатом городской думы. От имени многотысячной толпы П. П. Шмидт поклялся, что борьба за свободу, за благо неимущего люда будет продолжаться (ЦГИАМ, ф. 1166, on . II, ед. хр/66).

В тот же день «красного лейтенанта» арестовали и две недели продержали под стражей. Благодарные рабочие заочно избрали Шмидта пожизненным депутатом Севастопольского Совета рабочих депутатов, и узнав об этом, Шмидт сказал:

«Они никогда не пожалеют, что выбрали меня пожизненным депутатом. О, я сумею умереть за них».

4 ноября, после того как в газетах Севастополя были опубликованы протесты за тысячами подписей, Шмидта выпустили из-под стражи. Так нужно ли удивляться, что именно к Шмидту пришли представители военных моряков с просьбой стать во главе восстания?

А о последующих событиях говорит сам Шмидт в своей речи на суде :

«Когда я вступил на палубу Очакова , то, конечно, с полной ясностью понимал всю беспомощность этого крейсера... без артиллерии, так как имелось всего две рукоятки от 6-дюймовых орудий, остальные орудия действовать не могли. Я понимал всю беспомощность крейсера, неспособного даже к самообороне, а не только к наступательным действиям » .

Очаков превратился в штаб-квартиру. Шмидт хотел захватить флагманский корабль Ростислав , надеясь, что как флагман, он сможет вызвать офицеров эскадры и арестовать их. Кроме того, он намеревался освободить с плавучей тюрьмы Прут арестованных потемкинцев.

Вечером 14 ноября матросы флотской дивизии пробрались в порт, захватили ряд мелких судов, немного оружия, ударники, снятые офицерами с орудийПантелеймона , арестовали часть офицеров. Но захватить главные склады оружия и добыть.ударники от орудий других кораблей матросы не смогли.

15 ноября Шмидт поднял на Очакове флаг: «Командую флотом» . На миноносце Свирепый лейтенант обошел всю эскадру, призывая экипажи присоединиться к восстанию. Одним из первых выступил на борьбу с царизмом броненосецПантелеймон . Даже под новым именем и с новым экипажем корабль остался верен своим революционным традициям. ЗаПантелеймоном под знамя борьбы стал учебный корабль Днестр , минный крейсер Гридень , канонерская лодка Уралец , несколько миноносцев - всего 14 кораблей с экипажем около 1500 человек.

На броненосцахРостислав, Синоп, Двенадцать Апостолов и других кораблях, стоявших на рейде, раздавались приветственные возгласы матросов и взвивались красные флаги, но их тотчас спускали по приказу командиров. На некоторых кораблях матросов на верхней палубе вообще не было: их загнали в жилые палубы, а вместо них на палубе стояли офицеры и кондукторы, враждебно встретившие Шмидта.

Однако сочувствуя восставшим, команды большинства кораблей не решались на активные выступления. Отсутствие решительных и смелых руководителей,

медлительность восставших, а также колебания среди самих команд привели к тому, что большинство крупных кораблей эскадры не присоединились к восставшим.

Затем миноносец Свирепый по приказу Шмидта направился к плавучей тюрьме Прут , на котором томились моряки Потемкина , осужденные после июньского восстания на броненосце. Потемкинцы были освобождены, а офицеры Прута арестованы и доставлены на Очаков . Чтобы увеличить число заложников, восставшие на катерах

подошли к Пантелеймону и арестовали офицеров, которых также доставили на Очаков .

Между тем правительство готовило кровавую расправу. Опытный усмиритель мятежей генерал А. Н. Меллер-Закомельский стянул вокруг восставших кораблей

правительственную эскадру, а против сухопутных революционных войск выставил 10-тысячную армию. Стволы корабельных и береговых орудий были направлены

против Очакова и других кораблей, поднявших красные флаги.

Во втором часу дня 15 ноября Меллер-Закомельский отдал приказ открыть орудийный, пулеметный и ружейный огонь по кораблям, стоявшим под красными флагами, а также пулеметный огонь по шлюпкам, поддерживающим связь с революционными кораблями. Канонерская лодка Терец , с которой предусмотрительно были удалены все матросы (их заменили офицерами), обстреляла катер, перевозивший продовольствие для революционных кораблей. Катер пошел ко дну, а на нем был еще другой груз, гораздо важнее продовольствия, - ударники для орудий броненосца Пантелеймон .

Начался артиллерийский обстрел казарм и судов, стоявших на малом рейде. Тогда от Очакова отделился миноносец Свирепый с приготовленными к бою минными аппаратами. По приказу Шмидта миноносец Свирепый под командованием машинного квартирмейстера броненосца Пантелеймон большевика Ивана Сиротенко пошел в атаку на броненосцы Ростислав иПамять Меркурия . По миноносцу тотчас открыли огонь броненосцы Ростислав, Сакен и Память Меркурия . Свирепый отстреливался, не спуская красного флага, пока у него не были снесены все надстройки. Сам Иван Сиротенко погиб в этом бою как герой.

С Ростислава и двух других броненосцев, а также с береговых батарей начался ураганный обстрел Очакова .

Когда начался обстрел восставших кораблей, минный транспорт Буг стоял в Южной бухте. На борту его находилось 300 боевых мин, и поэтому, опасаясь, что при попадании снаряда произойдет взрыв, моряки открыли кингстоны и затопили Буг вместе с его страшным грузом (телеграмма А. В. Каульбарса Николаю II 149, с. 163]).

Версия, приведенная в повести К. Паустовского «Черное море» о том, что Шмидт хотел поставить Буг около Очакова , чтобы предотвратить артиллерийский обстрел, документально не подтверждается.

Главные силы огня карателей были сосредоточены на Очакове , его обстреливали мощные орудия флагманского корабля Ростислав и орудия крепостных батарей. Очаков долго мужественно защищался, но, исчерпав силы, вынужден был спустить красный флаг.

Мы переходим к основной причине поражения восстания - неподготовленности восстания, недостаточной организованности революционных масс, т. е. к отсутствию четких планов действий, отсутствию опытных и решительных руководителей.

Революционных матросов поддержали рабочие Севастопольского порта, солдаты некоторых воинских подразделений. Но в решительный момент восстания солдаты Севастопольского гарнизона не присоединились к восставшим, позволили себя обмануть, и многие из них по приказу своих офицеров и генералов направили против

революционных матросов и рабочих артиллерийские орудия и винтовки.

Характерный эпизод произошел на одной из береговых батарей. Солдаты первоначально отказались стрелять по восставшим, и тогда по батарее был произведен провокационный выстрел. Снаряд убил двух человек, и офицеры убедили артиллеристов, что выстрел был произведен с крейсера Очаков . После этого орудия батареи открыли огонь по Очакову и другим восставшим кораблям .

Аналогичная картина наблюдалась и на многих кораблях Черноморской эскадры, на которых командование силой или хитростью сумело заставить матросов стрелять по своим братьям.

В результате соотношение сил оказалось явно не в пользу восставших: 14 кораблей, большей частью с орудиями, неспособными вести огонь, и 1500 человек, против 22 кораблей и 6000 человек.

Готовились к выступлению рабочие, но все они были очень плохо вооружены и еще хуже организованы. Давая оценку деятельности Одесского комитета РСДРП во время июньских событий в Одессе и революционного выступления броненосца Потемкин , В. И. Ленин отметил, что комитет «был страшно слаб перед великими задачами» (Ленинский сборник, XXVI. 1934, с. 433).

То же самое можно сказать и о деятельности Севастопольского комитета РСДРП. Ко времени ноябрьского выступления многие руководители Севастопольской

организации РСДРП были арестованы или казнены, на смену им пришли другие, менее опытные руководители; в комитете усилилось влияние меньшевиков, захвативших командные посты в социал-демократической организации города после массовых провалов в октябре 1905 г. Все это затруднило выработку четкой большевистской линии в момент подготовки и проведения восстания.

Революционные моряки не имели хорошо продуманного плана действий и боевого революционного штаба. Меньшевики из Крымского союза РСДРП и Севастопольской военной организации РСДРП, стремясь избежать вооруженного восстания, хотели придать движению характер мирной стачки. Восстание вспыхнуло стихийно, и так как оно не было подготовлено, большевики не смогли придать ему организованный и наступательный характер. Восставшие смело вступали в вооруженные схватки с

правительственными войсками, но в целом их действия носили оборонительный характер.

Используя это, военное начальство сумело удержать на своей стороне значительную часть солдат Севастопольского гарнизона и быстро подтянуть подкрепления.

После того как восставшие спустили красный флаг, каратели два с половиной часа расстреливали Очаков с кораблей и с береговых батарей Десятки снарядов впивались в борта и надстройки крейсера. Вскоре из средней части корпуса клубами пошел дым. Снаряд разорвался в машинном отделении, и начался пожар. Моряки (а их было на крейсере около 400 человек) стали бросаться в воду, многие из них сгорели живьем, а спасавшихся людей расстреливали с берега каратели

Меллер-Закомельского.

Сколько очаковцев погибло в ту ночь, - до сих пор неизвестно. Меллер-Закомельский в своем рапорте царю называл совершенно неверную цифру - всего восемь

убитых и 15 сгоревших, что, естественно, было неуклюжей попыткой скрыть истинную картину расправы. В письме С. П. Частника, расстрелянного вместе с П. П. Шмидтом, говорится о четырехстах жизнях (ЦГАКА, ф. 32620, он. 3, д. 430, ч. II, л. 433).

Более точно оценить число погибших можно исходя из следующих рассуждений. Как мы знаем, в ту страшную ночь на крейсере находилось около 400 человек. Перед царским судом предстало всего 39 очаковцев. Даже если допустить, что нескольким десяткам моряков удалось достичь берега и скрыться, истинное число жертв расстрела восставшего корабля огромно: свыше 300 человек. Таким образом, это была одна из самых массовых кровавых расправ за всю историю революционного движения на

русском военно-морском флоте.

Расстрел Очакова видел своими глазами великий русский писатель А. И. Куприн . Он описал последние минуты восстания ":

«...Три четверти гигантского крейсера - сплошное пламя. Остается целым только кусочек корабельного носа, и в него уперлись неподвижно лучами своих прожекторов Ростислав, Три Святителя, Двенадцать Апостолов...

Никогда, вероятно, до самой смерти не забуду я этой черной воды и этого громадного пылающего здания, этого последнего слова техники, осужденного вместе с сотнями человеческих жизней на смерть...

...Стало тихо, до ужаса тихо. Тогда мы услыхали, что оттуда, среди мрака и тишины ночи, несется протяжный высокий крик:

- Бра-а-а-тцы!

...Стала лопаться раскаленная броня с ее стальными заклепками. Это было похоже на ряд частых выстрелов...».

После того, как статья «События в Севастополе», содержащая этот отрывок, была опубликована в газете, вице-адмирал Чухнин выслал А. И. Куприна из Севастополя в 48 ч, а в апреле 1906 г. Куприну по этому же вопросу пришлось предстать перед Петербургским окружным судом по статье 1535 «За клевету в печати». Писатель был наказан всего лишь 10-дневным домашним арестом, но наказание могло быть суровее, если бы власти знали, что в ту страшную ночь А. И. Куприн помог группе спасшихся матросов с Очакова укрыться на виноградниках своего друга композитора П. И. Бларамберга.

Раненный в ногу П. П. Шмидт одним из последних покинул крейсер и был схвачен карателями. Три с половиной месяца его держали в полутемном сыром каземате на острове Морской батареи в ожидании суда.

«Обо всем, что я сделал, - не жалею, - сказал в своем последнем слове на суде П. П. Шмидт. - Считаю, что поступил так, как должен был поступить каждый честный человек... Я знаю, что столб, у которого встану я принять смерть, будет водружен на грани двух разных исторических эпох нашей родины. Позади за спиной у меня останутся народные страдания и потрясения тяжелых лет, а впереди я буду видеть молодую, обновленную счастливую Россию».

Николай II торопил морского министра закончить дело «красного лейтенанта». Поэтому из нескольких сотен подсудимых выбрали группу «главных зачинщиков» во главе с П. П. Шмидтом. Четыре человека: лейтенант П. П. Шмидт, кондуктор С. П. Частник, машинист А. И. Гладков и комендор Н. Г. Антоненко были приговорены к смертной казни.

Сохранились письма, которые П. П. Шмидт писал перед казнью своим близким. Письма раскрывают П. П. Шмидта как нравственно высокого человека.

Ранним утром 6 марта 1906 г. на остров Березань доставили П. П. Шмидта и его товарищей, приговоренных к расстрелу. Очаковские рыбаки наотрез отказались дать лодки царским жандармам: «Для подлого дела лодок у нас нет».

Стрелять по революционерам приказали сорока матросам канонерской лодки Терец . Позади них с винтовками наперевес стояли солдаты, так что если бы кто-нибудь из моряков отказался стрелять, его бы тут же убили пулей в спину. Некоторые матросы, приводившие приговор в исполнение, рыдали. П. П. Шмидт и его товарищи держались очень мужественно.

Весть о казни распространилась с молниеносной быстротой. На остров стали приезжать на рыбацких лодках жители Очакова и других близлежащих городов и сел. Тогда власти запретили посещать остров, а могилу сравняли с землей.

И только в 1917 г. прах героев был перенесен с острова Березань в Севастополь.

Не пощадило царское правосудие и других участников Севастопольского восстания: несколько сотен моряков и солдат отправили на каторгу, в ссылку, в арестантские роты. В память о жестокой расправе с восставшими на стенке набережной Приморского бульвара в Севастополе висит мраморная доска: «Здесь 28 ноября (15 ноября по старому стилю - С. Б.) 1905 г. царскими войсками были зверски расстреляны революционные матросы крейсера Очаков».

Выгоревший корпус Очакова долго стоял у достроечного причала. Царское правительство приказало переименовать крейсер, и он был зачислен в списки русского флота как Кагул.

Имя Очаков крейсеру возвратили только после февральской революции 1917 г., но ненадолго. Во время интервенции оккупанты захватили корабль и назвали его именем генерала-вешателя Л. Г. Корнилова. А в 1920 г. Врангель увел крейсер в тунисский порт Бизерту.

В двадцатых годах во Франции пришел к власти Левый блок и изъявил согласие возвратить Советскому Союзу корабли так называемой «Бизертской эскадры» , включая Очаков .

В конце 1924 г. крупнейший ученый-кораблестроитель, будущий академик А. Н. Крылов в составе специальной комиссии прибыл в Бизерту. Комиссия осмотрела угнанные корабли Черноморского военно-морского флота. В своих воспоминаниях А. Н. Крылов пишет:

«Был подан паровой катер, и мы отправились для осмотра судов. Ближайшим был Корнилов, бывший Очаков, старый крейсер; его осмотр продолжался недолго, ибо наша комиссия решила, что вести его в Черное море нет надобности, а надо продать на слом».

Так решилась судьба прославленного корабля.

Для нас крейсер Очаков - один из первых кораблей революции, и наш народ чтит память о восставших матросах и о лейтенанте П. П. Шмидте. В Ленинграде мост через Неву, около которого в ночь на 25 октября (7 ноября) 1917 г. стоял продолжатель революционной борьбы Очакова - крейсер Аврора , носит имя лейтенанта Шмидта, замечательного человека, погибшего за революцию.

Примечания:

Лейтенант П. П. Шмидт. Воспоминания сестры. Петроград, 1923, с. 42.

ЦГИАМ, ф. 1160, ед. хр. 100, on . 1, 1906.

Старшим офицером на Тереце был М. М. Ставраки, который впоследствии руководил расстрелом Шмидта и его товарищей.

В журнале «Правовая жизнь» (1906 г., № 1, с. 35) недвусмысленно указывалось, что Очаков имел очень плохой, непрочный корпус, заклепка была самая небрежная и над строителями Очакова велось негласное следствие.

Это серьезное обвинение нельзя считать доказанным, однако военно-морское руководство Черноморского флота с первых же дней Севастопольского вооруженного восстания стремилось уничтожить корабль. Именно такое предложение было высказано в рапорте А. Н. Меллер-Закомельского вице-адмиралу Г. П. Чухнину (ЦГИАМ, ф. 54Л, д. 548, л. 6-11) и самим Чухниным на собрании офицеров эскадры (ЦГИАМ, ф. ДП, 1905, д. 1667, л. 252-257).

Остров, который некогда славяне называли Буяном, сейчас носит другое имя - Березань. Он находится недалеко от города Очакова. На самой высокой точке острова стоит необычный памятник в виде трехкрылого паруса. Это памятник подвигу лейтенанта Шмидта и его товарищей.

Восстание на крейсере "Очаков"

В октябре - декабре 1905 произошло 89 выступлений в армии и на флоте. Самым крупным из них было восстание матросов и солдат Черноморского флота под руководством лейтенанта П.П. Шмидта 11-16 ноября. Восстание началось на крейсере "Очаков" к нему присоединилось 12 судов Черноморского флота, в том числе броненосец "Святой Пантелеймон" (бывший "Потемкин"). Однако восставшие действовали нерешительно, и восстание приобрело оборонительный характер. Царское военное командование для подавления восстания приняло самые энергичные меры. Береговая артиллерия и оставшиеся верными правительству корабли подвергли "Очаков" обстрелу. Большинство его команды погибло. Лейтенант Шмидт вместе с другими руководителями восстания был схвачен и по приговору военного суда расстрелян. Рядовые участники восстания были приговорены к каторжным работам и тюремному заключению.

Спад и отступление революции

После декабрьских событий 1905г начинается "отступление революции" В первую очередь оно выразилось в спаде рабочего стачечного движения: если за 1905г в стачках участвовало - 2,8млн рабочих, то в 1906г - 1,1млн, а в 1907г - 740тыс.

Но накал борьбы еще высок. Весной 1906г поднялась новая волна крестьянского аграрного движения, которое приобрело еще больший размах, чем в 1905г. Оно распространилось на 240 уездов страны. Однако несмотря на свой размах и массовость, крестьянское движение представляло собой серию лояльных, не имевших между связи, бунтов. Всероссийский крестьянский союз не смог сыграть роли организующего центра.

Происходили восстания в армии и на флоте, которые приняли более угрожающий характер, чем в 1905г. Наиболее значительными из них были восстания в июле 1906г моряков в Кронштадте, Свеаборге и Ревеле, то есть в непосредственной близости к столице. Эти выступления были подготовлены эсерами, которые разработали план окружить столицу кольцом военных восстаний и принудить правительство к капитуляции. Однако восстания были быстро подавлены, их участники переданы военному суду, 43 активных руководителя казнены.

Внушительные размеры приняло в 1906г национально - освободительное движение в Финляндии, Прибалтике, Польше, на Украине в Закавказье под руководством местных национальных партий. Постепенно волна народных выступлений ослабевала.

Центр тяжести в общественном движении переместился на избирательные участки и в Государственную думу. Выборы в Думу были не всеобщими, в них не участвовали батраки, женщины, солдаты, матросы, учащиеся и рабочие, занятые на мелких предприятиях. Каждое сословие имело свои нормы представительства: голос 1 помещика приравнивался к 3 голосам буржуазии, 15 голосам крестьян и 45 голосам рабочих. Исход выборов определялся соотношением числа выборщиков. Правительство рассчитывало на традиционную веру крестьян в царя, поэтому для них была установлена относительно высокая норма представительства.